Звездный час  - Николай Эдельман

Двух раз с Лизы хватило. В ярости она швырнула ножницами в вездесущую журналистку, но та вовремя пригнулась, и ножницы пролетели над ее головой. Затем Горобец спрыгнула с подоконника и пропала во мраке. В мозгу у Лизы назойливо колотилось: скорее догнать ее и отобрать пленку! Нагнувшись, Лиза выдрала из хватки покойника платье и, придерживая его на груди, метнулась к выходу. Она почти на ощупь миновала оранжерею, распахнула дверь в сад – и прямо перед ней, возникнув из темноты, предстал предатель Левандовский, наверное решивший изловить беглянку по заданию сообщников!

– Лиза! – воскликнул летчик, пытаясь ее удержать. Но та увернулась, ища спасения на танцплощадке, среди карнавального безумия. Груди не хватало воздуха, путь преграждали танцующие пары, а по голой спине хлестал жгучими плетями и злобными диссонансами вторгался в слух какой-то невыразимо жуткий вальс. Бог знает кому и зачем пришло в голову сочинять и исполнять эту кошмарную музыку, если только она не звучала лишь в несчастных Лизиных ушах, столько всего сегодня наслушавшихся…

Кощеи и паяцы щерились ей навстречу, хватали за руки, не пускали туда, где в самой гуще буйного разгула ей виделась фигура журналистки. Казалось, вот-вот, и сборище опасных масок, развернув перепончатые крылья, взмоет к небу и обрушится на нее, выпустив клыки и когти. В сознании застряло лицо Скромновой, бросившейся ей наперерез, но и та не смогла остановить Лизу, которая немного пришла в себя лишь под взглядами слепых идолов на бесконечной лестнице, где поневоле следовало быть осторожной… Того и гляди собьешься с ритма ложившихся под ноги ступенек и, запутавшись в подоле платья, покатишься вниз кульком волос и костей.

Кого и как она могла найти на балу? Самой бы не попасться в лапы к путчистам! Оставалось одно – устроить засаду у редакции. Ведь туда-то, в «Южнобережный Меркурий», Горобец должна очень скоро явиться со своим богатым уловом. Не станет же она ждать до утра – наоборот, поспешит отдать пленку в проявку! Да, но, положим, удастся ее подстеречь – и что дальше? Это Бондаренко или тому же Левандовскому ничего не стоит справиться с пронырливой репортершей, а она, Лиза, – хрупкая женщина, только и способная, что мороженым бросаться… Как быть? Чем запугать или соблазнить журналистку? Пообещать ей эксклюзивное интервью о своих романах? Нет, не клюнет она на это, когда у нее такая сенсация на руках… Предложить денег? Наверняка не возьмет. Таким, как эта Горобец, одной мзды мало – им подавай громкую славу неподкупных правдорубов, их не прельстить ни карьерой, ни богатством, им главное – ощущать себя пресловутой четвертой властью, перед которой дрожат и трепещут все три предыдущие…

– Такси!

На ее призыв подлетело авто. За рулем – смутно знакомый профиль. Господи, да это же Холмский собственной персоной! Он и без того готов навесить на нее причастность к убийству, а за спиной остался свежий покойник! Какая-то сила, выкроившись из клубка обуревавших Лизу побуждений, подхватила ее, будто сдунув с тротуара, и мигом усадила в машину.

Лишь бы увести его отсюда подальше! А потом – будь что будет…

– Скорее, Алексей Трофимович! Я попала в такую скверную историю…

Ей даже не надо было прикидываться насмерть перепуганной: весь ее вид говорил сам за себя. Холмский, не дожидаясь новых понуканий, вдавил педаль газа в пол и погнал по кривым ялтинским улочкам.

– Что там у вас стряслось? – осведомился он, косясь на растерзанную пассажирку. – Говорил же я вам – не связывайтесь с Бондаренко!

– Я все расскажу! – лепетала она. – Скорее, скорее, ради бога!..

Дикий вальс не оставлял ее: он гнался за нею следом, прорезаясь в гудении мотора, в визге шин и скрежете тормозов на крутых поворотах, в свистках городовых, настигая ее, подхватывая и неся на крыльях кошмара через ночной город. Едва ли не из-под самых колес выскакивали с криками неосторожные гуляки; налетали, вспыхивали отблесками на ветровом стекле и оставались за спиной огни фонарей, но она ничего этого не видела: перед ее взором стоял труп с кровавой дырой в спине.

– Не зря я, выходит, за вами следил! – продолжал Холмский, то ли стараясь разговорить Лизу, то ли давая ей время прийти в себя. – Думаете, я не разгадал ваших маневров в Симеизе, а потом так просто дал вам сорваться с крючка? Нет, этого я не мог себе позволить, уж больно вы меня заинтриговали! Ваш пароход едва отплыл, а мои люди уже ждали вас на всех причалах! И потом вели вас до самой Поликуровской горки. Ну как – развлеклись? Утолили жажду к авантюрам?

«Это мне кажется! – твердила себе Лиза. – Только кажется!» Она ли пять минут назад держала в своих объятиях зарезанного человека, умершего у нее на глазах? Она ли сбежала, как преступница, пойманная с поличным? Она ли сейчас так доверчиво кладет голову на плечо сильному мужчине, способному и спасти ее, и погубить, цепляется за его руку, лепечет что-то умоляющее и, пока так и не застегнутое платье как бы ненароком сползает с ее фигуры, посылает ему из-под робко трепещущих ресниц призывные взоры? Неприкрытое самодовольство следователя чуть встряхнуло ее, и она спросила, желая увериться, что понесенные жертвы не будут напрасны:

– У вас есть оружие?

– Что вы, Елизавета Дмитриевна! – изумился Холмский. – Откуда у меня оружие? Да и зачем оно мне?

– Какой же вы сыщик! – вяло упрекнула его Лиза, не спеша, впрочем, отодвигаться.

– Сыщики, как вы соизволили меня назвать, – язвительно ответил Холмский, притормозив на каком-то темном проезде, – не гоняются за бандитами с револьверами! Наше оружие – перо и бланк допроса! А теперь, может, все же поведаете, от кого вы собрались отстреливаться?

Как же он неподатлив к женским чарам! Ну, вспомни же, что рядом с тобой – не какая-нибудь Манюня с Базарной! Но Лиза еще не исчерпала всего своего арсенала. Даром ли сам Тичкок зовет ее в свои картины?

– Погоня!! – завопила она, мельком увидев в заднем стекле приближающиеся фары, – и, сама себя взвинтив этим криком, чуть ли не взаправду повалилась в обморок.

Холмский досадливо чертыхнулся. Мужские ладони шлепнули ее по щекам – по левой, по правой, снова по левой. Лиза лишь застонала, когда ее голова моталась от этих ударов, но глаз не открывала. Потом она на груди ощутила его пальцы – он начал стаскивать с нее платье. Не меняя картинной позы, Лиза начала дышать поглубже. Может, теперь его наконец проймет?! Любой нормальный мужчина давно бы потерял голову! Но тут щелкнул замок, машина качнулась.

– Не смей ее трогать, гад!

Открыв глаза, Лиза едва не подскочила. Маскарад продолжается?! Какой-то юнец в гусарском мундире, вытащив Холмского наружу, сцепился с ним в драке. Холмский свирепо отбивался, но карнавальный гусар ловким ударом в челюсть отправил его в нокаут. Тот, стукнувшись затылком о машину, сполз на мостовую.

– Что вы натворили! – воскликнула Лиза, когда ее неожиданный избавитель просунул голову в салон. – Это же следственный пристав!

– А мне плевать, пристав или не пристав! – ответил тот ломким мальчишеским баском. – Я никому не дам вас в обиду!